Было ли ошибкой введение ЕГЭ
Беседа журналиста Михаила Кожухова с идеологом тестовой системы Владимиром Филипповым, бывшим министром образования РФ.
В этом году школьники сдали Единый госэкзамен в пятнадцатый раз. За это время изменилась процедура проведения ЕГЭ, содержательная часть контрольно-измерительных материалов, поменялась методика оценки экзаменационных работ и многое другое. Однако отношение к нему в обществе остается неоднозначным. Ниже публикуется беседа журналиста Михаила Кожухова с ректором РУДН, который будучи в прошлом министром образования был инициатором введения ЕГЭ.
Беседа журналиста Михаила Кожухова с идеологом тестовой системы Владимиром Филипповым, бывшим министром образования РФ.
В этом году школьники сдали Единый госэкзамен в пятнадцатый раз. За это время изменилась процедура проведения ЕГЭ, содержательная часть контрольно-измерительных материалов, поменялась методика оценки экзаменационных работ и многое другое. Однако отношение к нему в обществе остается неоднозначным. Ниже публикуется беседа журналиста Михаила Кожухова с ректором РУДН, который будучи в прошлом министром образования был инициатором введения ЕГЭ.
Михаил Кожухов: «Вот одно из заданий ЕГЭ: «Найдите понятие, которое является обобщающим для следующего ряда: мотив, компонент, цель, процесс, результат, метод».
Владимир Филиппов: «Здесь можно не угадать, но я бы сказал, что это или процесс, или метод».
Михаил Кожухов: «Вы ответили, как и я, неправильно. Правильный ответ — компонент, но я не слышал, чтобы слово «компонент» использовалось в таком значении. Этот вопрос из ЕГЭ по обществознанию».
Владимир Филлипов: «Это только подтверждает наши выводы. Противники ЕГЭ говорили, что при выборе из нескольких понятий можно угадать. А я отвечал: «Вы академик РАН, физик, если получите 100 или даже 95 баллов по ЕГЭ, я вам проиграю ящик коньяка». Но никто не шел, все боялись сдавать. Там были задачи, которые академики решить не могли, а школьники решали. Для этого нужно иметь определенную практику.
Но нельзя любого человека натаскать, чтобы он сдал ЕГЭ на 100 баллов, потому что в части «С» задания на сообразительность, нужно решить творческую задачу. В часть «С» мы всегда вставляли задания уровня международных математических олимпиад. Мы не могли допустить, чтобы многие получили 100 баллов. По нашим расчетам, один выпускник из пяти тысяч способен на максимальный результат».
Михаил Кожухов: «Заксобрание Карелии предлагает отменить ЕГЭ и вернуться к традиционным экзаменам, потому что «ЕГЭ своей примитивностью разрушает школьное образование и приводит к значительному падению уровня знаний школьников». Что скажете?»
Владимир Филлипов: «Абсолютное большинство стран мира, включая США, имеют систему, аналогичную ЕГЭ, и живут не хуже нас. ЕГЭ, конечно, надо совершенствовать, но все забывают две основные причины, которые привели к его появлению. Первая причина, очевидная в масштабах страны, — это необходимость равных возможностей для поступления. Раньше детям из регионов, из семей бюджетников надо было ехать в Москву, чтобы попробовать поступить в один какой-то вуз.»
Михаил Кожухов: «Много в МГИМО учится детей из алтайских или белгородских деревень?»
Владимир Филлипов: «В советское время у нас в московских вузах учились 75 процентов иногородних и 25 процентов москвичей».
Михаил Кожухов: «Были квоты».
Владимитр Филиппов: «Никаких квот не было, я сам приехал из Волгоградской области, из Урюпинска, и поступил. Но уже в 90-е годы пропорция стала обратной. Сейчас она опять изменилась: в московские вузы по ЕГЭ поступает больше иногородних, чем москвичей. Отсюда самая большая проблема сейчас и в МГУ, и в МГИМО, и в РУДН — это общежития. У всех ректоров это главная проблема.
Москва долгое время не вводила ЕГЭ до конца. У меня был разговор с руководством Москвы, когда мне сказали: «Ты же понимаешь, в московские вузы будут поступать больше детей из других регионов, там больше талантливых детей, и куда мы денем своих выпускников?» Я по-честному говорил, пусть они в Рязань едут, в Тулу, как выпускники во Франции и Англии. Мне отвечали: «Ты что, Филиппов, как это москвич поедет в Рязань, Тулу?!» А почему, оканчивая парижские или лондонские школы, они едут в другие города?»
Михаил Кожухов: «На днях был опубликован рейтинг вузов, где региональные университеты впервые подтянулись вверх, раньше этого не было».
Владимитр Филиппов: «Это другая проблема. Но первая задача решена. Сейчас дети посылают документы в пять вузов, в каждый на три специальности. Родители сидят в интернете и видят, в каком вузе, на каком месте, с какими баллами находится и их ребенок, и его конкуренты».
Михаил Кожухов: Многие, в том числе ректор МГУ Садовничий, нашли способ борьбы с этим. Они ввели собственные экзамены, к которым дети готовятся с репетитором.
Владимир Филиппов: «У нас менее пяти процентов вузов страны имеют право вводить собственные экзамены. Я как ректор считаю издевательством над родителями, когда ребенок имеет высокие баллы, а ему говорят: ты приезжай к нам из Сибири и еще один экзамен попробуй сдать.
Вторая задача, которая стояла перед ЕГЭ, была связана с объективностью поступления. Не буду произносить слово «коррупция», но при каждом вузе были репетиторы, курсы, договорные школы. Репетитор, готовивший по математике, например, в МГИМО, к поступлению в Бауманку не готовил, там был свой репетитор, и он знал, какие на экзамене будут задания».
Михаил Кожухов: «Я говорил с юношей, оканчивающим сейчас 11-й класс, и он рассказал, что весь год занимался с репетитором, чтобы сдать ЕГЭ».
Владимир Филиппов: «Хорошо, что он стремится с хорошими баллами ЕГЭ сдать и поступить в хороший вуз. В западной системе тоже есть репетиторы. Если брать XIX век, всех детей наших дворян, они все занимались с репетиторами. Это нормально».
Михаил Кожухов: «Дополнительно к лицеям и школам благородных девиц? Я об этом не слышал».
Владимир Филиппов: «Нанимали то французов, то еще кого-то, чтобы с детьми занимались»..
Михаил Кожухов: «Мне кажется, это для маленьких».
Владимир Филиппов: «Нет. Еще раз повторю, мы ставили две задачи. Первая, связанная с объективностью поступления, решена. Сейчас возникла проблема, подтверждающая правоту нашего подхода. Губернаторы официально жалуются, что ЕГЭ выманивает талантливых ребят. Они уезжают в московские вузы и не возвращаются назад».
Михаил Кожухов: «Это не проблема ЕГЭ, а проблема устройства страны и распределения ресурсов».
Владимир Филиппов: «Руководство страны им так и отвечает: создавайте у себя условия, чтобы дети возвращались. Но большинство способных ребят из лучших школ регионов с высокими баллами поступают в хорошие московские вузы, в тот же МГИМО. В МГУ поступает очень много ребят из регионов, и они не возвращаются обратно».
Михаил Кожухов: «Я когда-то пытался поступить в МГИМО и не прошел по конкурсу родителей. А недавно меня приглашали выступить, и я стыдливо оставил свою машину подальше, потому что она плохо выглядела в ряду тех машин, на которых приехали студенты. Сомневаюсь, что двери МГИМО распахнуты точно так же, как и двери других вузов. Ответьте как ректор РУДН: у вас нет репетиторства?»
Владимир Филиппов: «А какой смысл? У нас нет дополнительных экзаменов, я принципиально отказался от них, когда мы вводили ЕГЭ».
Михаил Кожухов: «Вам кажется, что эту коррупционную составляющую удалось снизить?»
Владимир Филиппов: «Существенным образом. Репетиторы при вузах исчезли, ребенок по интернету видит, в каком вузе он на каком месте, где он проходит по баллам, а где нет. Причем выбор стал намного больше».
Михаил Кожухов: «Одна из главных претензий к ЕГЭ заключается в том, что весь последний год ребенок учится сдавать ЕГЭ, натаскивается на правильное заполнение клеточек, а не пытается охватить некий объем знаний».
Владимир Филиппов: «Возможно, это такая методика, методология, но такого, конечно, не должно быть. Когда мы вводили экзамен, говорилось: давайте мы опубликуем по 10 тысяч вопросов по химии, биологии, математике, и чтобы ни единого другого вопроса на экзамене не было. Если ребенок выучит 10 тысяч вопросов — честь и хвала ему».
Михаил Кожухов: Эту идею не поддержали?
Владимир Филиппов: «Она реализуется, уже несколько тысяч вопросов в банке данных есть. Как будет 10 тысяч, мы их откроем. С другой стороны, когда ребята знают предмет по сути, натаскивание на ЕГЭ не нужно. На встрече со студентами физтеха Владимир Путин спросил их про ЕГЭ, и один парень ему сказал: «Это элементарно для нас, мы не задумывались, у нас у всех не меньше 90 баллов». Никто из них не готовился специально к ЕГЭ».
Михаил Кожухов: «Вы физик, в этом все дело. И понятно, что Физтех — особенное место, которое всегда привлекало лучших. Но если все хорошо, почему ЕГЭ вызывает такое раздражение у общества?»
Владимир Филиппов: «Против ЕГЭ была вся сложившаяся система. Большинство учителей были против. Раньше они сами ставили оценку, а сейчас учитель сидит и ждет, как его дети в другой школе сдадут ЕГЭ, у него дрожат руки.
Преподаватели вузов были против, потому что раньше они к экзаменам сами готовили. Ректоры были против, потому что у них была большая власть — этого возьму, этого не возьму. Это был серьезный административный рычаг, просили все — прокуроры, судьи, начальники УВД, пожарные, и всем ректор говорил, возьмет или не возьмет.
А вот большинство регионов ответили, что, наконец, получили механизм объективного поступления в вузы, социального лифта, большинство семей сказали, что отменять ЕГЭ не надо. Учись хорошо — и ты будешь в лучшем вузе страны».
Михаил Кожухов: «У меня есть ощущение, что сегодняшний выпускник отличается от выпускника советской школы так же, как питекантроп от современного человека по уровню знаний».
Владимир Филиппов: «Когда я читаю курс лекций для студентов, я начинаю с двух цитат. Первая говорит о том, что дети злокозненны и не уважают взрослых. Это первый век до нашей эры. Еще одна, найденная на глиняных развалинах Вавилона, — о том, что старшее поколение считает все последующие хуже себя.
В педагогике есть важный факт — мы оцениваем так, как нас учили, это проблема учителей. Как министр я много ездил по регионам и говорил с преподавателями. Они привыкли ученику задавать вопрос, заранее зная свой ответ, поэтому они слушают меня и говорят «Правильно сказал — неправильно сказал». А ответы сейчас новые, задачи новые. Кто жил в информационном веке? Кто ставил эти вопросы: как читать Толстого не по книжкам, подписывая на полях, а листая с планшета в метро? Какие технологии здесь?»
Михаил Кожухов: В наши с вами студенческие годы были понятия «интеллигентный человек», «культурный человек», «образованный человек», которые предполагали конкретные вещи. Как правило, семья выписывала журнал «Иностранная литература», «Литературную газету». У меня ощущение, что эта основа сменилась на что-то другое. Школьники не знают Маяковского, Толстого, Достоевского. Что пришло вместо этого?»
Владимир Филиппов: «Пока не пришло то нужное и оптимальное, потому что информационные технологии, техника опережает наши педагогические возможности. Это намного более инерционный процесс. Мы привыкли учить так, как учили нас.
В этой связи изменился посыл самого общества. Почему раньше надо было много читать? Потому что была парадигма, которая подвигала людей на поиск знаний, информации — «Миром владеет тот, кто владеет информацией». Сейчас парадигма другая — «Миром владеет тот, кто быстрее находит нужную информацию». Важен не объем, а скорость.
В преподавании биологии теперь нужно не то, что давали раньше. Например, сколько существует видов дождевых червей, за считанные секунды можно в поисковике посмотреть. Сейчас надо учить другому».
Михаил Кожухов: «Реформа образования была делом вашей жизни, может быть, вы не готовы признать то, что это была ошибка, и школу надо было реформировать как-то по-другому?»
Владимир Филиппов: «Чтобы что-то улучшать, надо сначала это измерить. А когда у вас четверка по физике в одном и другом аттестате — это две разные четверки, как их сравнивать? Нет единого измерителя. А сейчас ясно, у какого учителя дети лучше сдают ЕГЭ, и к ним очереди.
Моя аспирантка писала диссертацию о том, как аренда квартир дорожает вокруг хороших школ. Вот она, экономика. Без единого измерителя вы не можете понять, что четверка по физике лучше в той или иной школе. ЕГЭ теперь говорит — вот вам данные. Эта школа хороша в химии и биологии, а вот эта — в языках. Нельзя говорить о качестве, если нет единого измерителя».
Михаил Кожухов: Не осмелюсь спорить по поводу физики, но есть известный исторический эпизод: Ленин выучил английский язык, приехал в Лондон и ничего не понял. Может быть, не все предметы могут быть подвержены такому способу измерения? В иностранных языках, истории, литературе попытка ввести измеритель происходит из-за того, что власть в образовании принадлежит представителям точных наук — физикам, математикам. А гуманитарии сидят и продолжают читать литературу».
Владимир Филиппов: «Вы думаете, вопросы по литературе писали биологи или химики? Их писали доктора наук, филологи, школьные учителя. Равно как и не гуманитарии придумывают якобы глупые вопросы по физике или химии».
Михаил Кожухов: «Итак, ЕГЭ — это хорошо и правильно?»
Владимир Филиппов: «Другого варианта нет, если мы хотим решить проблему доступности. Для такой огромной страны, как наша, это надо было ввести раньше, чем это сделали маленькие Германия и Франция. У нас одна Якутия равна по территории четырем Франциям, рядом Красноярский край — пять Франций, а мы заставляли детей ехать в Москву сдавать экзамены».